Гробовое молчание - Страница 30

— Вы хотите еще о чем-то расспросить меня, детектив?

— Да. Это касается дела, о котором мы не знали, когда говорили с вами в прошлый раз.

— И что же это?

Похоже, ему не очень-то хочется озвучивать свою мысль. И я уже вижу извинение в его взгляде.

— Дело касается вашей дочери. Лоры.

Упоминание о дочке — как сильный удар в грудь. Я не ожидала его, а потому даже покачнулась.

— Мне очень жаль, госпожа Фан, — говорит он, протягивая руку, чтобы поддержать меня. — Я знал, что это расстроит вас. Как вы? Может, вам присесть?

— Просто… — Я оцепенело качаю головой. — Я с утра ничего не ела.

— Может, вам стоит поесть? Давайте я отведу вас куда-нибудь.

— Возможно, нам лучше поговорить в другой день.

— Мне нужно задать всего несколько вопросов. — Фрост умолкает. А затем тихо добавляет: — Я и сам еще не ужинал.

На мгновение его слова повисают в воздухе. Это пробный шар. Моя рука еще крепче сжимает рукоять сабли — это подсознательная реакция на ситуацию, чреватую неопределенностью. Во всякой опасности кроется благоприятная возможность. Фрост — полицейский, но я не вижу в нем ничего подозрительного. Всего-навсего внимательный мужчина с добрым лицом. И мне отчаянно хочется знать, почему он спрашивает о Лоре.

Я убираю Чжен И в ножны.

— На Береговой улице есть пельменная.

Фрост улыбается, и это невероятно сильно меняет его лицо. Теперь он кажется гораздо моложе.

— Я знаю это место.

— Я только надену плащ, и пойдем.

Мы бредем по улице под мелким весенним дождем, но тактично держимся на расстоянии друг от друга. Я взяла с собой Чжен И — сабля слишком ценна, чтобы оставлять ее в студии. К тому же она всегда защищала меня ото всех невидимых угроз. Даже в этот моросливый вечер китайский квартал многолюден — улицы переполнены гостями, желающими поужинать жареной уткой или рыбой, тушенной в имбирном соусе. Пока мы движемся по улице, я стараюсь сосредоточиться на том, что вокруг, на прохожих с незнакомыми лицами. Но разговорчивый и неудержимый детектив Фрост постоянно отвлекает меня.

— Это мое любимое место в Бостоне, — говорит он, разводя руки так, словно хочет обнять Чайна-таун и всех его жителей. — Здесь лучшая еда, лучшие рынки и самые интересные переулочки. Я всегда любил приходить сюда.

— Даже если приезжали взглянуть на мертвеца?

— Да нет, конечно, — отвечает он, грустно усмехаясь. — Но в этом районе есть нечто такое… Порой мне кажется, что здесь мне самое место. Словно бы я чисто случайно не родился китайцем.

— Ах, вот как. Вы считаете, что перевоплотились.

— Да. И стал типичным американцем из Южного Бостона. — Он смотрит на меня; его влажное лицо немного поблескивает. — Вы говорили, что приехали с Тайваня.

— Вы бывали там?

Он печально качает головой.

— Я путешествовал не так много, как хотелось бы. Правда, медовый месяц я провел во Франции.

— А чем занимается ваша жена?

Затянувшаяся пауза заставляет меня посмотреть в его сторону, и я вижу, что Фрост опустил голову.

— Учится в юридической школе, — тихо отвечает детектив. А через некоторое время добавляет: — Мы развелись. Прошлым летом.

— Мне очень жаль.

— Боюсь, год выдался не слишком удачным, — признается он, но потом вдруг вспоминает, кому говорит это. Женщине, потерявшей мужа и дочь. — Впрочем, жаловаться мне не на что.

— Одиночество — штука непростая. Но я уверена: вы найдете кого-нибудь еще.

Фрост смотрит на меня, и я замечаю боль в его глазах.

— И все-таки вы не вышли замуж во второй раз, госпожа Фан.

— Нет, не вышла.

— Хотя желающие наверняка были.

— Как можно заменить любовь всей своей жизни? — просто отвечаю я. — Джеймс — мой муж. И всегда будет моим мужем.

С минуту он переваривает это. А потом говорит:

— Я всегда думал, что любовь должна быть именно такой.

— Она и есть такая.

Его глаза неестественно вспыхивают, когда он смотрит на меня.

— Но лишь для некоторых из нас.

Мы подходим к пельменной с запотевшими от пара окнами. Фрост быстро шагает вперед, чтобы открыть мне дверь, и это джентльменское поведение кажется мне забавным, поскольку смертоносную саблю несу именно я. Тесный зал заведения переполнен, и лишь везение помогает нам занять последний свободный столик в уголке у окна. Я вешаю саблю на спинку стула и снимаю плащ. С кухни доносятся соблазнительные ароматы чеснока и паровых пельменей — аппетитные напоминания о том, что я не ела с самого завтрака. Из-за кухонных дверей выносят блюда, на которых поблескивают пельмени со свининой, креветками или рыбой; за соседним столом, постукивая палочками о тарелки, какое-то семейство так громко говорит на кантонском, что со стороны это кажется ссорой.

Просмотрев длинное меню, Фрост, похоже, приходит в замешательство.

— Может быть, вы закажете что-нибудь для нас обоих?

— Есть ли пища, которую вы не станете есть?

— Я съем все что угодно.

— Возможно, вам придется пожалеть об этих словах. Потому что мы, китайцы, в самом деле едим все.

Он с радостью принимает вызов.

— Удивите меня.

Когда официантка приносит блюдо с закусками — холодными медузами, куриными лапками и маринованными свиными ножками, — его палочки замирают над этим диковинным набором, но потом он все-таки откусывает кусочек от полупрозрачного свиного хряща. Я наблюдаю за тем, как его глаза округляются от восторга — он сделал открытие.

— Это потрясающе!

— Вы раньше никогда не пробовали их?