Гробовое молчание - Страница 27

— Надеюсь, что-нибудь хорошее?

— Думаю, вы ему нравитесь. Очень. — Крыс подхватил свой рюкзак. — Только он странноватый.

«Некоторые могут и о тебе сказать нечто подобное, — подумала Маура, глядя на паренька. — О нас обоих». Она приобняла Крыса и почувствовала, как он вздрогнул от этого непривычного проявления любви. Слишком уж долго паренек, словно дикое животное, рыскал по горам Вайоминга, однако и сейчас Маура видела в его глазах тоску брошенного ребенка. Мир был не слишком добр к Джулиану Перкинсу, и ему понадобится время, чтобы вновь поверить человеческому существу.

Они вошли в дом. Парнишка оглядел гостиную.

— А куда подевался Волк?

— Думаю, он уже располагается. Наверняка успел найти угощение на кухне.

Именно там они и нашли пса — Волк жадно поглощал обрезки ягнятины, которые Маура сложила в керамическую собачью миску. У нее никогда не было собаки, а потому миску она купила накануне, равно как огромную собачью кровать, поводок, порошок от блох и несколько консервных банок с кормом, которые теперь стояли в кладовке. Волк всюду следовал за пареньком, а это означало, что нынешнюю неделю ей придется провести с двумя загадочными существами — псом и подростком. В духовке зашипел жир, капавший с ягнятины, и Маура заметила, что паренек задрал нос, словно зверь, учуявший поживу.

— Ужин будет готов через час. Пойдем я покажу твою комнату. А где твой чемодан? — спросила Маура, неодобрительно поглядев на рюкзак Джулиана.

— Я привез только это.

— Тогда, похоже, нам с тобой придется отправиться за одеждой.

— Да нет, мне ничего такого не нужно, — возразил Крыс, когда они шли по коридору. — В школе все ходят в форме.

— Вот твоя комната.

Волк первым вбежал внутрь, но мальчик застыл в дверях, словно сомневаясь: вдруг здесь какая-то ошибка? Внезапно Маура поняла, насколько дурацкой, наверное, казалась эта обставленная женщиной комната мальчику и собаке. Неохотно перешагнув через порог, Крыс оглядел белое одеяло, вазу со свежесрезанными цветами, украшавшую комод, и бледно-зеленый турецкий ковер. Паренек ничего не тронул, словно все это были музейные экспонаты, которые он боялся сломать. Он осторожно поставил рюкзак в уголок.

— Как дела в школе? — поинтересовалась Маура.

— Нормально. — Опустившись на корточки, мальчик расстегнул рюкзак и достал оттуда аккуратно свернутую одежду — две рубашки, свитер и брюки.

— Так значит, ты доволен школой Вечерни? Тебе там нравится?

— Она отличается от моей прежней школы. Там ко мне хорошо относятся. — Это замечание прозвучало по-деловому, без всякой жалости к себе, но оно давало понять, насколько мучительной когда-то была его жизнь.

Маура читала вайомингское дело парнишки, а потому знала о его драках в школьном дворе, о том, как Крыса обзывали из-за поношенной одежды и распавшейся семьи. Очень многие люди — от соцработника до психолога — предупреждали Мауру, что это очень трудный мальчик и что, если она впустит его в свою жизнь, ей наверняка придется пожалеть. И вот, наблюдая за тем, как «трудный мальчик» спокойно распаковывает свою одежду и аккуратно вешает ее в шкаф, она подумала: «Слава Богу, что я их не послушала. Никого не послушала».

— А в школе у тебя появились друзья? — спросила она. — Тебе другие ребята нравятся?

— Они очень похожи на меня, — ответил Крыс. Выдвинув один из ящиков комода, парнишка сложил туда носки и нижнее белье.

Маура улыбнулась.

— То есть они особенные?

— У них тоже нет родителей.

Для Мауры это было новостью. Когда Сансоне сказал, что хочет предложить мальчику обучение в школе Вечерни, он обратил особое внимание на академические достоинства заведения, загородный кампус, международный преподавательский состав и отличную библиотеку. Однако ни словом не обмолвился о том, что это школа для сирот.

— Ты уверен? — спросила она. — Наверняка есть родители, которые приезжают навестить учеников.

— Иногда я вижу тетушек и дядюшек. Но никогда не встречался с чьими-нибудь мамами и папами. Он говорит, что мы теперь друг для друга родня.

— Он?

— Господин Сансоне. — Задвинув ящик комода, Крыс обернулся к Мауре. — Он постоянно спрашивает о вас.

Маура почувствовала, что краснеет, и сосредоточила внимание на Волке — пес перекатывался туда-сюда по собачьей кровати, привыкая к новому предмету роскоши.

— И что же он спрашивает?

— Пишете ли вы мне письма, приедете ли когда-нибудь в школу, не хотите ли преподавать у нас.

— В школе Вечерни? — Маура покачала головой. — Я не уверена, что старшим школьникам нужен курс судебной медицины.

— Но мы изучаем много крутых вещей. В прошлом месяце госпожа Соул показывала нам, как соорудить римскую катапульту. А мне позволили провести урок о следах животных, потому что я много о них знаю. Мы даже препарировали коня.

— Неужели?

— Он сломал ногу, и его пришлось усыпить. Мы вскрыли его, чтобы изучить органы.

— И ты не расстроился из-за этого?

— Я свежевал оленя. И знаю, как выглядят мертвецы.

Да, ты знаешь, мысленно согласилась Маура. В Вайоминге ты видел истекающего кровью человека. Маура задумалась: а может, мальчик тоже, как и она сама, в ужасе просыпается по ночам, мучимый воспоминаниями о том, что им обоим пришлось пережить в горах? Раскладывая на комоде учебники и относя в ванную зубную щетку, Джулиан казался спокойным и сдержанным, словно все его эмоции были заперты на замок. «Он похож на меня куда больше, чем я готова признать», — заключила про себя Маура.